1 сентября 2019
Блог История в фотографиях |
Автор peacock
История в фотографиях: Начало новой эры
По-видимому, немногие из вас смотрели игру третьей недели пресизона между Грин-Бэй Пэкерз и Окленд Рэйдерз, которая проходила в Виннипеге на IG Field. И, вероятно, немногие знают, что из-за переноса стоек ворот и образовавшихся дыр в зачётных зонах, игра состоялась на укороченном поле, длинной всего 80 ярдов (100 – с энд зонами). Этот матч напомнил мне, что в истории НФЛ уже была игра, которая проходила на поле общей длинной всего 80 ярдов. Но игра, сыгранная более 85 лет тому назад, которая не была запланирована и не должна была состояться, во многом превосходила четверговый матч по важности того, что происходило на поле, по важности изменений, которые произошли в правилах игры, регламенте и формате чемпионата, структуре Лиги. Игра, которая символизировала начало новой эпохи.
В чемпионате оставалось провести всего четыре игры. Пэкерз, как мы помним, предстояли выезды к Спартанс и Бэарз и они контролировали свою судьбу. Чикаго дома принимало Нью-Йорк. В ещё одном матче, не влияющем на турнирные расклады, Бруклин Доджерс принимали Бостон Брэйвз.Важно помнить. Единого регламентированного календаря все ещё не существовало: команды составляли свои собственные графики, которые утверждались Лигой, и в итоге проводили разное количество матчей с различными соперниками (по договорённости). По правилу, принятому в 1921 г., для определения мест в турнирной таблице значение имел только процент побед от суммы побед/поражений, а не от общего количества проведённых матчей. Ничьи просто игнорировались (до 1972 г.). Соглашусь, выглядит немного странно, когда команда с самым высоким коэффициентом выигрыша имеет меньше побед, чем команда, занявшая второе место. К 1932 г. такая ситуация сложилась в 6 из 12 чемпионатов.На двенадцатой неделе (4 декабря) Спартанцы принимали Упаковщиков дома. Команды уже встречались в ходе сезона в Грин-Бэй и Пэкерз победили – 15:10. Но именно этот матч ожидали игроки и болельщики Портсмута, именно эта игра была для них очень принципиальной. Для того чтобы понять почему, нужно вернуться на сезон назад. Перед началом чемпионата 1931 г. команды согласились сыграть в конце года в Портсмуте, но эта игра не была включена в официальное расписание регулярного сезона, из-за опасения по поводу погоды в середине декабря, которая могла сказаться на посещаемости (и, соответственно, заработке). Тогда никто не ожидал, что именно эти две команды поведут борьбу за титул. Чемпионат Пэкерз закончили с результатом 12-2, а Спартанс – 11-3, заняв первое и второе места соответственно. В концовке сезона и вспомнили о предварительной договорённости. Ещё перед матчем последней недели руководство Пэкерз отказалось от игры в Портсмуте, вероятно памятуя о фокусе, который Джордж Халас провернул с Баффало Олл-Амэриканс в 1921 г. (о чём я как-нибудь обязательно напишу). Напротив, Портсмут настаивал на включении дополнительной игры в календарь. Пэкерз поддержала НФЛ и вопрос был исчерпан, но болельщики Портсмута затаили злобу.
Возвращаемся в сезон 1932 г. Понимая важность игры, на Юниверсал Стэйдиум лично присутствовал президент Лиги – Джо Ф. Карр, который вместе с 10 000 болельщиками воочию наблюдал над тем, как в принципиальном матче Упаковщики не смогли ничего противопоставить игре лидеров Спартанцев – Эрла «Датча» Кларка (2ТД), Гленна Преснелла (ТД) и Роя «Фазера» Лумпкина. Портсмут просто деклассировал Грин-Бэй – 19:0. Матч позже назовут «Айрон мэн гейм», поскольку тренер Спартанс Джордж «Потси» Кларк показательно не сделал ни одной замены в ходе игры, желая ещё больше уязвить и так поверженного соперника.Параллельно Медведи у себя дома на Ригли Филд обыграли Нью-Йорк Джайантс со счётом 6:0.Для современников разгромное поражение Пэкерз было неожиданным и нуждалось в объяснениях. В отчёте об игре Грин-Бэй Пресс-Газетт прямо опровергает слухи, что Упаковщики сдали матч в угоду букмекерам. А в репортаже от 7 декабря из Индианаполиса, где Пэкерз готовились к последней игре с Чикаго (седьмой выездной подряд), сообщается, что команду поразила эпидемия гриппа.После того, как Портсмут победил Грин-Бэй, а Бэарз обыграли Джайантс, Пэкерз, неожиданно для себя, утратили все шансы на титул. В течении нескольких часов короткого декабрьского дня время первой династии в НФЛ завершилось. Давайте взглянем на турнирное положение, сложившееся после 4 декабря:
На последней, тринадцатой неделе должна была состоятся только одна игра (третий матч в сезоне между Пэкерз и Бэарз), которая уже ничего не решала для Грин-Бэй. Портсмут завершил свой сезон. Победа Пэкерз над Медведями гарантировала Упаковщикам только второе место с рекордом 11-2-1 (.846). Обойти Спартанцев они уже никак не могли. Но у другой команды, участвовавшей в этой игре, появился свой шанс, который она не упустила. Предпоследняя, как оказалось, игра сезона состоялась 11 декабря на Ригли Филд. «Трудно представить себе менее благоприятные условия для футбольной игры, чем те, которые были сегодня», – написала Нью-Йорк Таймс в отчёте о матче. В разыгравшийся снежный шторм на арене собралось 5000 зрителей «непроницаемых для холода и снега». Чикаго обыграло Грин-Бэй в низовой упорной борьбе на заснеженном поле и с мокрым мячом – 9:0. Один из ключевых моментов матча произошёл в концовке второй четверти, когда Арни Хербер выронил мяч в ярде от зачётной линии Медведей. После этого эпизода Пэкерз практически не угрожали зачётке соперника. Несмотря на это игра была равной до средины четвертой четверти, когда Бэарз набрали все свои очки: сначала Тини Энгебретсон забил филд-гол, а потом Бронко Нагурски заработал тачдаун. 
Я не видел ни в прессе тех лет, ни в современных работах, обвинений в том, что Пэкерз «сдали игру» Чикаго, таким образом лишив Портсмут Спартанс титула и свершив «акт возмездия» своему обидчику. Ведь и правда, – такой вывод напрашивается сам по себе. Мне сложно сказать, что воздействовало на игроков Пэкерз: возможно они потеряли всяческую мотивацию после утраты шансов, возможно не отошли от болезненного поражения в Портсмуте, возможно сказались погодные условия или физическое состояние (много футболистов имели различные повреждения или играли с простудой), а возможно в ту конкретную минуту Чикаго просто было сильнее. «В отличие от утомлённых стариков, которых мы видели в Портсмуте неделю назад, Упаковщики в воскресенье напоминали себя прежних», – написала Милуоки Джорнал.
Победа Бэарз означала, что Спартанцы и Медведи закончили регулярный сезон с одинаковым процентом побед .857. Интересно, что если бы в то время использовался метод расчёта процента побед от общего числа проведённых матчей или действовали современные правила (% с учётом ничьих), Упаковщики завоевали бы четвёртый титул подряд, опередив Спартанцев (вторые) и Медведей (третьи).Одинаковые рекорды двух команд подготовили почву для первой игры плей-офф в истории Лиги.Тай-брейкерЗа первую декаду существования НФЛ было много спорных моментов в определении чемпиона. Изначально Лигой были приняты правила любительского студенческого футбола, запрещавшие плей-офф: при равных показателях программ в сезоне, в студенческих конференциях победителями объявлялись все претенденты. Равенство показателей не регламентировалось правилами НФЛ, а решения принимались по мере возникновения проблемных ситуаций, и потом становились прецедентом.Первый чемпион НФЛ был определён голосованием команд Лиги. Перед вторым сезоном было принято правило, по которому титул получала команда с лучшим рекордом регулярного сезона, основанным на проценте побед без учёта ничьих. Парадоксально, но тот сезон две команды – Чикаго Стэйлис и Баффало Олл-Амэриканс закончили с равными показателями. Поэтому Лига внедрила первый в истории тай-брейкер, приняв правило, по которому при равных результатах, чемпион определялся по итогам матча между претендентами в чемпионате, а если две команды играли несколько раз за сезон, последняя игра между ними имела больший вес. Титул достался Чикаго.В 1924 г. Лига, во избежание ситуации, когда нужный процент побед достигался за счёт матчей, проводимых после согласованной даты завершения сезона, приняла решение не учитывать такие матчи в турнирной таблице, объявив их выставочными. В сезоне 1932 г. создалась патовая ситуация. Процент побед и у Медведей, и у Спартанцев был одинаков. Оба матча между этими соперниками в сезоне завершились вничью – 13:13 в Чикаго и 7:7 в Портсмуте (В первой игре Медведи добыли ничью благодаря трюку: Люк Джонсос после окончания плея захромал к боковой линии, показывая намерение покинуть поле, но остановился на бровке, где получил пас от своего квотербэка и одинокий умчался к зачётной зоне Спартанцев). Таким образом, единственный тай-брейк Лиги оказался бесполезным, регламент не предусматривал плей-офф, а правилом, принятым в 1924 г., запрещались дополнительные игры. Функционеры оказались в замешательстве.Возможно опять, как и в первом сезоне, дошло бы до голосования, но сохранить НФЛ лицо помог президент и совладелец Медведей Джордж Халас. Сразу же после победы над Пэкерз, Халас связался с владельцем Спартанцев Гарри Снайдером и предложил провести дополнительную игру, в которой бы решилась судьба титула. Прирождённый бизнесмен, Халас сразу же смекнул какую финансовую выгоду может сулить подобная затея. Импровизированная титульная игра обещала крайне необходимые для обеих команд денежные средства, в которых особенно нуждались Спартанцы, начавшие сезон с долгом в размере 27 000 долларов. Маленький рынок Портсмута, города с населением в 42 000 человек (меньше был только Грин-Бэй), не мог обеспечить все нужды команды. Спартанс весь сезон путешествовали на автобусе, проводили тренировки на придорожных пастбищах (и даже в Центральном парке Нью-Йорка), чтобы сэкономить деньги.
Место проведения встречи, вероятно, даже не оговаривалось. Чикаго, превышающий по населению Портсмут почти в 100 раз, естественно сулил большую аудиторию. И хотя в Портсмуте был новенький Юниверсал Стэйдиум, вмещающий около 8500 зрителей, он не мог конкурировать с Ригли Филд, который после реконструкции конца 20-х годов мог вместить от 30 (стандартная конфигурация) до 50 тысяч болельщиков (игры Мировой серии 1929 и 1932 гг.). Спартанцы согласились на проведение матча на Ригли Филд, домашнем поле Медведей, в надежде на большую выручку от продажи билетов.После согласования деталей со Снайдером, Халас позвонил Джо Карру, президенту Лиги, и изложил свои доводы. Карр поддержал эту идею и НФЛ дала своё разрешение. Для этого Лиге пришлось нарушить собственное же правило от 1924 г. Несмотря на то, что по сути этот матч стал первой в истории НФЛ игрой плей-офф и первым титульным матчем, официально игра такого статуса не имеет. Было принято решение, что встреча будет считаться дополнительной игрой 14-й недели регулярного сезона и будет учитывался в финальной турнирной таблице. Таким образом, победитель улучшал свой процентный показатель и становился чемпионом, а проигравший, заканчивал сезон с результатом 6-2, и опускался на третье место, поскольку процент побед/поражений (.750) оказывался меньшим, чем у Пэкерз.Игра была назначена на 18 декабря.
ПогодаКак вы уже догадались, эта история не могла завершится без нового поворота сюжета. Перо сценариста взяла в свои руки погода.Сильные снежные метели, ледяной ветер и парализующий арктический холод взяли город в осаду. Ригли Филд был погребён под снежными сугробами, доходившими по пояс человеку. «Когда мы приехали, снег достиг глубины талии. Мы не могли практиковаться», – вспоминал Гленн Преснелл, один из лидеров Портсмута.Прогнозы синоптиков не радовали: на выходные ожидались аномально низкие температуры. При таких погодных условиях невозможно было думать не только об качестве игры (игроки должны были выдерживать любые условия), но можно было забыть о посещаемости, что более волновало владельцев команд.Представители Лиги начали искать альтернативные варианты. Перенос матча на неделю не рассматривался, поскольку игра пришлась бы на Рождество. И тогда «Папа-Медведь» вспомнил о выставочной благотворительной игре после сезона 1930 г., которую Бэарз и Кардиналс провели под крышей, на новом Чикаго Стэйдиум, и предложил перенести матч в помещение. Халасу, правда, пришлось договариваться с Биллом Векком-старшим, владельцем Ригли Филд, с которым был заключён контракт, обязывавший Медведей все свои домашние матчи проводить только на этом стадионе. Спартанцы, надеясь на изменение погоды, выжидали.
Карр прибыл в Чикаго в пятницу. В тот же день состоялась встреча официальных представителей Лиги и представителей обеих команд, по итогам которой Джо Карр объявил о переносе матча на крытую арену Чикаго Стэйдиум.Рассматривались несколько вариантов: Оружейная палата 124-го артиллерийского полка (на арене проходили гонки малолитражных автомобилей, матчи по поло, родео, тренировались Чикагские Кардиналы), Чикаго Колизеум (третья арена в истории города с таким названием, старый дом Чикаго Блэкхокс, место проведения хоккейных и баскетбольных матчей, турниров по боулингу, боксу и борьбе, цирковых представлений, партийных съездов) и новёхонький Чикаго Стэйдиум (считавшийся крупнейшим в мире крытым спортивным объектом, но все же недостаточно большим, чтобы вместить полное футбольное поле). Выбор пал на Чикаго Стэйдиум во многом из-за того, что 18 декабря на стадионе не было запланированных мероприятий. К тому же площадка арены была услана 6-дюймовым слоем танбарка, оставшимся после выступлений цирка Армии Спасения, и её не нужно было дополнительно переоборудовать (что оказалось и не такой уж хорошей идеей).Первая игра постсизона в истории Лиги также должна была стать и первой игрой в закрытом помещении.
Под крышейФутбол в помещении не был какой-то диковинкой. Первыми документально подтверждёнными футбольными играми, проведёнными в закрытых помещениях, стали матчи студенческих программ, состоявшиеся в конце 1896 и 1897 гг. в Чикагском Колизее (втором этого имени). Всего проведено четыре игры (Мичиган – Чикаго (дважды), Карлайл – Висконсин и Карлайл – Иллинойс). Эти матчи собрали аудиторию от 8 до 12 тысяч человек.Первая игра Мичигана и Чикаго, состоявшаяся на День благодарения 1896 г. и считается «первой игрой в футбол под крышей». Стоит добавить, что в этом матче использовалось и электрическое освещение арены. Пресса провозгласила, эксперимент успешным: «…крытый футбол буквально и образно заявляет о себе уверенным голосом. У спортсменов не было проблем с ловкими ударами, и футбол избавился от недостатков влажного поля или сильного ветра», – написала Дэлфос Дэйли Херальд.«Футбол в помещении – это инновация, которая обещает стать постоянной для поздних матчей в сезоне», – пророчески отметил автор заметки в Небраска Стейт Джорнал. – «В то время как другие поля в Чикаго были неряшливы, а игроки барахтались в грязевом море, спортсмены в Колизее играли на сухой поверхности и были защищены от неожиданностей. Двухдюймовый слой коричневой коры был помещён на твёрдой площадке и не было никаких неудобств от пыли. Ни один из ударов не достиг ламп над головой. И зрители, и игроки были очарованы удобными условиями».
Колизей, в котором проходили матчи, был огромным впечатляющим сооружением для своего времени. Здание, размером 770 на 300 футов (ок. 235×91 м), поддерживались 12 массивными арками высотой 100 футов (30 м) с пролётом в 230 футов (70 м). Футбольные матчи на этом монстре проходили на полноразмерном поле. Через два года после открытия Колизей был уничтожен пожаром: огонь поглотил здание в течение двадцати минут. Стадион, построенный на замену Колизею, уже не мог вместить поле для американского футбола.В 1902 и 1903 гг., по инициативе Тома О'Рурка, управляющего Мэдисон Сквер Гарден, на легендарной арене в канун Нового года, проход турнир с запутанной системой, громко называвшийся «Футбольной Мировой серией» (Таким образом первая Мировая серия в истории принадлежит профессиональному футболу, поскольку первая игра бейсбольной Мировой серии состоится только десять месяцев спустя). Матчи турнира проводились на земляной площадке, размерами 70×35 ярдов, по тогдашним правилам. Всего было проведено 12 игр (4 – 1902 и 8 – 1903). Но, из-за плохой посещаемости (наиболее успешный матч собрал всего 2500 зрителей), Мировую серию пришлось свернуть.В 1930 г. в Конвеншенн-Холл Атлантик-Сити было обустроено полноразмерное крытое футбольное поле, которое использовалось до 1940 г. для проведения одного-трёх, в основном выставочных, футбольных матчей ежегодно. Проведение футбольных матчей возобновилось в 1960-х гг., были попытки провести на этой арене студенческие боулы, но из-за слабого интереса «футбол в помещениях» скоро прекратился.О благотворительном матче Бэарз – Кардиналс 1930 г. мы уже упоминали. Он, как и финал 1932 г., состоялся на Чикаго Стэйдиум, без упоминания о котором не обойтись.
Место встречиИдея постройки в Чикаго нового стадиона, способного затмить Мэдисон Сквер Гарден, принадлежит чикагскому промоутеру Пэдди Хармону – одному из самых известных и самых харизматических импресарио Чикаго начала ХХ века. Хармон разбогател на танцах, но с начала 1910-х гг. начал проявлять интерес к спорту: он покровительствовал популярному в то время катанию на роликовых коньках, устраивал вечера катания на коньках на льду, велосипедные гонки, занимался продвижением боксёрских поединков. Но страстью Хармона был хоккей. Он хотел привезти в Город ветров команду НХЛ, но проиграл полковнику Фредерику Маклафлину борьбу за франшизу, а посредством нового стадиона пытался получить некий контроль над Чикаго Блэкхокс. В 1926 г. он организовал инвесторов для строительства новой спортивной арены, потратил 2,5 миллиона долларов личных средств и одолжил ещё больше денег у друзей (по разным источникам строительство обошлось в сумму от 7 до 9,5 миллионов долларов – примерно 105-140 миллионов на нынешнее время). Через три года стадион, спроектированный архитектором Эриком Э. Холлом, был открыт. В течение большей части ХХ века Чикаго Стэйдиум служил главной крытой спортивной ареной города, на которой проводился широкий спектр спортивных мероприятий, включая поединки по боксу, хоккейные и баскетбольные матчи. Будучи крупнейшей крытой аудиторией города, стадион также стал важным местом для публичных встреч, политических митингов и съездов, выставок, концертов и других специальных мероприятий. Интересно, что в первые годы существования стадиона, именно ежегодное ледовое шоу, цирк и политические съезды, а не баскетбол или хоккей, собрали самую большую аудиторию.Хотя стадион был создан усилиями Пэдди Хармона, он был его менеджером менее года: в начале 1930 г. собрание инвесторов вынудило Хармона подать в отставку, поскольку доходы первого года в условиях Депрессии не оправдали ожиданий.На то время арена была суперсовременной. Как писали газеты: «Если бы он существовал в Древнем мире, стадион в Чикаго, на улице Уэст-Мэдисон, был бы включён в число «Семь чудес». Это крупнейшее в мире здание такого рода».
Изначально стадион был рассчитан на приём 25 000 болельщиков (вместе с местами для стоячих), но при необходимости пропускная способность арены могла быть расширена до 30 000. Естественно, что вместимость напрямую зависела от типа проводимого мероприятия. В хоккейной конфигурации арена вмещала в среднем чуть больше 17 000 человек.Стадион был дружелюбен для зрителей, поскольку отсутствовали поддерживающие балки, которые на других аренах мешали обзору. Со всех четырёх ярусов трибун наблюдать за площадкой можно было без препятствий. Продумана была и система эвакуации, входы и выходы на сектора размещались таким образом, что заполненная арена освобождалась в течении нескольких минут.В здании стадиона также размещались два ресторана, многочисленные конференц-залы, общественные телефоны, частный коммутатор, телеграф и радиосвязь. Стадион имел собственную морозильную установку, обслуживающую заливку льда, мощную систему освещения и подвижных прожекторов, способных дополнительно освещать любую точку площадки или трибун. Чикаго Стэйдиум впервые был оснащён системой кондиционирования воздуха (хотя и довольно рудиментарной по современным стандартам – она запомнилась заполнением арены туманом). Арену обслуживал собственный обученный персонал, имелась бригада пожарных и полицейский департамент (которые при необходимости дополнялись городскими подразделениями).
Из-за особенностей конструкции стадиона и из-за отсутствия звукопоглощающих материалов, арена славилась уникальной акустикой (шёпот был слышен в самом удалённом уголке здания): считалось, что акустические характеристики Чикаго Стэйдиума превосходили даже знаменитый в этом отношении Храм мормонов (Церковь Иисуса Христа Святых последних дней) в Солт-Лейк-Сити.Дополнительно, специально для стадиона был построен большой орган фирмы Бартола, объем звука которого был эквивалентен военному оркестру из 2500 музыкантов (его полная мощность никогда не тестировалась, но, в некоторых экспериментальных пробах, вибрации органа разрушали электрические прожекторы арены). Из-за акустики здания, громкого голоса органа, умноженного рёвом тысяч болельщиков, стадион прозвали «Сумасшедшим домом Мэдисона» (по названию улицы).Впечатляющим был и экстерьер здания, как и улица, освещавшегося в тёмное время суток. Фасады стадиона украшали барельефы из известняка, изображающие классических спортсменов. С торцевых сторон здания были предусмотрены стоянки для автомобилей.Арена была домом для Чикаго Блэкхокс (1929-1994) и Чикаго Буллз (1967-1994) но после сооружения Юнайтед Центра, в который переехали обе профессиональные команды, Чикаго Стэйдиум был снесён.
Изменения в правилахХалас, который был председателем комитета Лиги по правилам, предлагая Чикаго Стэйдиум, прекрасно понимал, что игровая площадка арены не была предназначена для футбольных матчей, поэтому размеры игрового поля должны были быть укорочены. Из-за ограничений хоккейной площадки было введено несколько изменений в правилах, на которые получили согласие от обеих команд:1) Игра будет проходить на поле длинной 80 ярдов (60 ярдов плюс две 10-ярдовые зачётные зоны) и шириной 45 ярдов (что на 10 ярдов /по другим источникам – 15/ меньше заявленной в регламенте).2) Начальный удар будет производится с отметки 10 ярдов на половине поля обороняющейся команды. В случае тачбэка, мяч также устанавливался на отметке в 10 ярдов.3) После завершения каждого плея, мяч устанавливался не на точку, где он становился мёртвым в предыдущем розыгрыше, как было предусмотрено действовавшими правилами, а перемещался на 10 ярдов от боковой кромки поля. Таким образом, впервые были введены хэш-марки. Сделано это было для того, чтобы игроки не сталкивались со стеной, окружавшей площадку всего в нескольких футах от боковых линий. А также чтобы зрители, которые находились непосредственно над стеной, не мешали игре.4) Когда атакующая команда переходила отметку средины поля, мяч перемещался назад на двадцать ярдов (чтобы компенсировать длину укороченного поля).5) Филд-голы были отменены, оставлена только реализация. А ворота размещались только с одной стороны площадки, но не на конечной линии поля, а на линии зачётной зоны (гоал-лайн).Также Халас сообщил прессе, что в случае ничьей после окончания основного времени, команды сыграют дополнительные 10 минут (таким образом, предполагалось введение первого овертайма в истории профессионального футбола). Но нет подтверждения, что это правило также было утверждено Лигой.
Потери СпартанцевПока функционеры были озабочены поиском места для проведения игры и разработкой изменений в правилах, Спартанцы были заняты решением не менее важной проблемы. Ведущим игроком Портсмута был квотербэк Эрл «Датч» Кларк (а по тогдашней классификации тайлбэк, который также играл на позиции дибэка и киккера) – лидер сезона в Лиге по набранным очкам – 55 пунктов (6 тачдаунов, 10 реализаций и 3 филд-гола), заработав в сумме 568 ярдов. В декабре 1932 г. спортивный журналист Юнайтед Пресс Джордж Киркси оценил Кларка как величайшего футболиста последнего десятилетия.Кларк родился в Колорадо, учился в Колледже Колорадо в Колорадо Спрингс, где играл в футбол, баскетбол и бейсбол, а также занимался лёгкой атлетикой. После окончания учёбы в 1930 г. он остался в альма-матер в качестве помощника тренера по футболу и главного тренера по баскетболу. В мае 1931 г. Датч получил отпуск с условием, что он вернётся к исполнению своих обязанностей, когда начнётся студенческий баскетбольный сезон. Это позволило Кларку заключить контракт с Портсмутом. Но он выполнил свои обязательства перед колледжем, вернувшись в Колорадо ещё до окончания сезона, получив от Спартанцев разрешение. На таких же условиях Кларк вернулся в Портсмут и в начале сезона 1932 г.Так, как описываемая игра отсутствовала в первоначальном расписании, Спартанцы не учитывали этого обстоятельства. Кларк должен был вернутся домой после игры с Пэкерз. Руководство Портсмута связалось с атлетическим директором колледжа и попросило разрешения для Кларка, чтобы принять участие в титульной игре. Руководство было готово зафрахтовать самолёт, который бы доставил звёздного игрока из Вайоминга в Чикаго. Но в среду, 14 декабря, было объявлено, что Датч Кларк не сыграет в главной игре сезона. Руководство Спартанцев получило телеграмму следующего содержания: «Гомеру С. Селби, президенту Портсмут Корп. Национальной футбольной Лиги. Сожалею, но нет никакой возможности разрешить мистеру Кларку оставить свои важные обязанности баскетбольного тренера. Чарльз С. Мероу (Спортивный директор)».
Спартанцам был нанесён огромный удар ещё до начала игры. Не скрою, мне довелось прочесть конспирологические версии, что за отказом Чарльза Мероу, стоял Джордж Халас, который решил подстраховаться, устранив лучшего игрока соперников. Естественно, что никаких, даже косвенных, подтверждений такого развития событий, не существует. Должен отметить, что баскетбольной команде Колледжа Колорадо предстояло провести игру против Университета Вайоминга, а спортивного директора могло совсем не интересовать какое-то второстепенное событие в Чикаго.Несмотря на потерю, главный тренер Портсмута Потси Кларк, команда которого прибыла в Чикаго в четверг, был уверен, что его футболисты могут претендовать на победу: «Я все сделаю, чтобы парни вас удивили. Мы много знаем об атаке Медведей и планируем их остановить. Мы планируем победить».Тренеру вторили и игроки. «Конечно, нам будет не хватать Датча. Но мы и без него очень сильная команда, не забывайте об этом. Мы рассчитываем победить Медведей, если нам повезёт», – сказал в интервью Портсмут Дэйли Таймс не названный по имени игрок Спартанцев.Рой «Фазер» Лумпкин безапелляционно заявил: «Мы можем победить Медведей в любое время, в любом месте... даже без Датча Кларка».
Крытый цирк18 декабря 1932 г. в 8:15 вечера Джо Карр занял своё место № 16 (Ряд F, Секция R) на Чикаго Стэйдиум, чтобы посмотреть игру за титул, и был приятно удивлён – 11 198 зрителей заполнили трибуны в предвкушении игры. Атмосфера на стадионе была наполнена любопытством и беспокойством. Кстати, температура в Чикаго в этот вечер была всего лишь 20°F (-7°C), что было намного теплее, чем ожидалось синоптиками.
Спартанцы были одеты в пурпурные майки с золотыми номерами, а Медведи – в белые джерси с темно-синими номерами и темно-оранжевыми кантами на рукавах. Обе команды провели разминку перед игрой и познакомились с площадкой. Гард Портсмута Джон Вейджер вспоминал: «Это было действительно захватывающе. Трибуны были забиты, а фанаты были очень близко к полю».Первая трудность, с которой столкнулись игроки, – это состояние покрытия. Как упоминалось, после выступлений цирка, площадка была услана 6-дюймовым слоем танбарка (дубовой коры и опилок), грязи и сена. Железные шипы обычной футбольной обуви оказались бесполезными. «Поле было очень коварным», – вспоминал Гленн Преснелл, в интервью 1999 г. – «В одном эпизоде, когда мы были рядом с зачёткой Медведей, я избежал захвата и рванул вперёд. Но нога просела в дыру, и я упал. Я бы заработал тачдаун».Кроме того, слоны оставили не только приятные воспоминания у посетивших накануне цирковое представление зрителей. После окончания игры футболисты и болельщики отметили своеобразное ароматическое качество игровой поверхности. «Пахло не очень хорошо», – вспоминал Преснелл. «Оно [поле] было вонючим и грязным», – подтверждал Чарльз «Оки» Миллер, игрок Медведей, в интервью 1999 г., – «Одного из моих партнёров стошнило, и он вырвал». Некоторые из игроков, как отмечает историк Боб Кэрролл, спустя годы настаивали, что у них до сих пор стоит запах навоза в ноздрях.«Я была там, мне было девять лет. Я помню запах», – вспоминала Вирджиния Маккаски, дочь Джорджа Халаса, – «Но в помещении, безусловно, было намного удобнее, чем на прошлой неделе на Ригли Филд».Невероятный шум толпы, вместе с акустическими особенностями арены и играющим органом, создавали ещё одно неудобство: игроки не слышали указаний своего плеймейкера.Футболисты долго привыкали к необычной площадке и новым правилам. Быстрее с этим справилась защита. Аномально короткое расстояние между энд-зонами, короткий бэкфилд и ширина поля, ограничивали и делали почти невозможными длительные забеги. Пасовая игра не заладилась: количество перехватов (восемь) превосходило количество комплитов (пять на две команды на 28 ярдов). Со слов Преснелла: «Размеры поля позволяли лучше использовать свои защитные приёмы. Длинных пробежек не было, поскольку площадка была ограничена. Защита останавливала все, кроме коротких передач».Зато было много пантов, после которых мяч неоднократно приземлялся на трибунах и балконах. Один раз мяч попал в надпись: «Блэкхокс», разрушив две первые буквы, во второй раз – поразил клавиши органа. Только один пант был пойман и возвращён в течение всего матча.Без возможности пробить филд-гол игра превратилась в серию дуэлей линейных. В этой борьбе было много повреждений: Ред Гранж получил травму в первой четверти, но вернулся в четвертой, а Джо Копча, правый гард Медведей, покинул поле в последней четверти. Но противостояние не было грязным – ни один игрок не получил штрафы за грубость (У Спартанцев 6 штрафов на 45 ярдов, у Медведей – 3 нарушения на 15). Спартанцы, без Датча Кларка, в первой половине матча выглядели предпочтительней. Они подходили ближе к зачётной зоне соперника, и могли бы не раз открыть счёт, если бы были разрешены удары с игры. Лучшую возможность Портсмут упустил на последней минуте второй четверти. Халфбэк Джон Кэвози перехватил передачу от квотербэка Чикаго Карла Брамбо и пробежал 30 ярдов, но был остановлен в шести ярдах от энд-зоны Медведей. Четырежды Гленн Преснелл и Эйс Гутовски штурмовали зачётку соперника, но добиться успеха и не смогли. Именно в одном из этих розыгрышей нога Перснелла застряла в дыре игрового покрытия.
Ни одна из команд не отличилась за три четверти игры. Хуже того, к середине четвертой на табло светились нули. Официальные лица начали опасаться, что сбудется их худший кошмар – нулевая ничья в титульной игре. Менее чем за пять минут до конца встречи халфбэк Медведей Дик Несбитт перехватил передачу Эйса Гутовски и убежал с ним к 7-ярдовой линии на территории Спартанцев, пока не был выбит за пределы поля. За три попытки Медведи смогли продвинуть мяч к двум ярдам от зачётки Спартанцев. Четвёртый и два! Карл Брамбо сделал вкладку на фуллбэка Бронко Нагурски в третий раз подряд. Бронко уткнулся в стену из фиолетовых джерси, внезапно остановился, отступил на пару шагов назад и неожиданно резко бросил прямо в руки одинокому Реду Гранжу в зачётную зону противника. «Я никак не мог пройти, остановился, отступил на пару шагов назад. Гранж обошёл всех вокруг и оказался в конечной зоне сам по себе. Я бросил ему короткий пас», – вспоминал Бронко Нагурски несколько лет спустя.Несколько по-иному передавал этот эпизод Ред Гранж: «На самом деле, один игрок был у меня за спиной. Кто-то сбил меня с ног, но я поймал мяч и удержал его». Органист играл «Верность Иллинойса», а рефери Бобби Кан из Нью-Йорка подал сигнал о тачдауне. Тренер спартанцев Потси Кларк протестуя, ворвался на поле. Он считал, что тачдаун нельзя засчитывать, поскольку Нагурски исполнил нелегальный пас. По правилам того времени, пас вперёд разрешался только в том случае, если мяч был брошен с расстояния 5 или более ярдов от линии скримиджа. Потси Кларк утверждал, что Нагурски не отступил назад достаточно далеко, прежде чем сделать бросок. «Мы были уверены, что он собирается пойти в решающий прорыв, поскольку он не был в позиции для паса, в пяти ярдах от линии по правилам тех дней», – вспоминал Преснелл. – «Это был нелегальный пас. Он не отступил на пять ярдов. Но они все равно засчитали».Гард Джон Вейджер настаивал: «Потси был прав. Я знаю, поскольку ноги Нагурски были прямо перед мной, когда он бросил мяч».
«Я был прямо посередине. Насколько я помню, Бронко получил мяч, а затем подпрыгнул в воздухе и бросил пас. Они жаловались, конечно. Они говорили, что пас был нелегальным. Но Нагурски сказал, что отступил достаточно далеко. Мы тренировали этот розыгрыш в течение нескольких месяцев», – вспоминал Оки Миллер, центр Медведей, в 1999 г.Без телеповтора невозможно было установить правоту одних или других. Бригада арбитров, возможно опасаясь, что игра может закончится никому не нужной ничьей, тачдаун подтвердили. Крошечный Пол Энгебретсен реализовал конверсию. А в следующем драйве ошибся Фэй «Мул» Уилсон, упустив мяч в свою зачётку, где его накрыли игроки Чикаго. Сэйфти. Медведи выиграли 9:0 и во второй раз стали чемпионами НФЛ.
ОценкиЭксперимент удался. Возможно встреча и не подарила красочной игры, достойной эстетического обсуждения, но с финансовой стороны затея увенчалась успехом. НФЛ объявила о выручке с матча в размере 15 000 долларов.Гленн Преснелл: «Сегодня Супербоул совсем не такой. Результат посчитали в турнирной таблице, а мы получили деньги за игру. Я получил 175 долларов и был счастлив таким деньгам во время Депрессии».Лига была поражена интересом, который вызвала игра. Пресса уделила больше внимания (как подготовке к матчу, так и освещению самой игры), чем любому событию за 13 лет существования Лиги. Почти каждая крупная газета отдала свои полосы под описание победы Медведей. Множество болельщиков прильнуло к радиоприёмникам, слушая прямой репортаж на национальном радио. Киношники сообщили, что сюжет об игре был самым популярным эпизодом их еженедельных спортивных кинохроник. На зрителей большое впечатление произвела «музыка игры», усиленная акустическими свойствами арены. «Все ужасные звуки человеческих существ, бьющих других людей, были очень реальны, прямо перед вами, не зависимо, в какой части трибун вы находились», – отметил один из репортёров. Услышав сильные удары, звуки борьбы, и увидев, что кровь и пот проливаются рядом, болельщики прониклись уважением к профессиональным игрокам, которые не просто берут деньги за бессмысленную беготню.Конечно же были и негативные отзывы, которые в основном оспаривали результат. Например, Том Своуп из Цинциннати Пост назвал свой отчёт «Судьба титула решена в шуточной игре». Кеннет Фрай, пишущий для Юнайтед Пресс, назвал игру «Закрытым цирком». Портсмут Дэйли Таймс, разгневанная тем, что команда её родного города проиграла игру из-за неоднозначного судейского решения, выпустила статью под заголовком: «Притворная битва на блошином поле». «В то время как многие из 12 000 фанатов сидели в уютных креслах, они увидели битву, которой не хватало острых ощущений от игры на открытом воздухе», – написал Линн Виттенбург, спортивный редактор портсмутской газеты, назвав игру «синтетическим шоу».Президент Спартанцев Гарри Снайдер не стал искать оправданий: «Это была игра на нервы. Я никогда не видел ничего подобного. Конечно, отсутствовал Датч Кларк, и я не знаю, могли бы мы выиграть, если бы он был здесь. Наши защитники допустили пару ошибок, они и решили исход матча».
Президент Карр положил конец любой потенциальной полемике: «Все согласились на игру в помещении. Все знали заранее о размерах поля. Все понимали, что условия могли помешать обеим командам показать лучшую игру. Но так как все согласились, что результат сезона будет зависеть от этой игры, Медведи должны быть объявлены чемпионами Лиги. У нас есть репутация, которую мы должны стараться улучшать, а не разрушать, если хотим увеличить кассовые сборы в чемпионате и привлекательность для публики. Если ты расстелил постель, то теперь должен лечь в нее».«Я не думаю, что что-то может сравниться с игрой между Портсмутом и Медведями в 1932 году», – заявил много позже Джордж Халас, который видел в этой Лиге многое, – «Единственное, что не было смешным во всем этом беспорядке, – мы выиграли эту игру».
ПоследствияСпор о чемпионстве не стал главным итогом этого матча. Значение игры более весомое, чем её непосредственное влияние на турнирную таблицу. Поскольку зрелище вызвало небывалый ажиотаж, это заставило владельцев команд и функционеров Лиги задуматься о том, чтобы сделать свой продукт гораздо более захватывающим и востребованным. Игра стала толчком к большим изменениям.По итогам сезона, кроме сумасшедшей гонки в чемпионате и успеха титульной игры, Лига могла похвалится результатами новой франшизы. Бостон Брэйвз закончили турнир с результатом 4-4-2 (.500). Но главным их достижением была хорошая посещаемость в домашних матчах, особенно против лидеров – Бэарз (18 000) и Пэкерз (16 500).Функционеры задумались, как можно сделать игру ещё более смотрибельной, как уменьшить количество ничейных матчей и увеличить результативность. «Зрители против затяжных игр. Они хотят быстрых действий, смешанных с острыми ощущениями и гламуром, которые делают футбол таким прекрасным зрелищем. Если правила отвлекают от шоу, нам придётся пересмотреть их в соответствии с нашими потребностями. Мы хотим открыть игру и дать общественности как можно больше действия. Наше наибольшее обращение к публике – это скорость, с которой движется профессиональная игра», – заявил Джордж Маршалл, владелец Бостона.К тому же, на фоне успеха концовки сезона и новой команды, на стол Джо Карра легли заявки на новые франшизы, в том числе от бизнесменов и промоутеров Филадельфии, Цинциннати, Кливленда и Питтсбурга.Джо Карр, не дожидаясь лета, когда традиционно собирались владельцы команд, созывает специальное собрание Лиги, состоявшееся 25-26 февраля 1933 г. в конференц-зале отеля Форт Питт в Питтсбурге.Джордж Маршалл, несмотря на то, что пребывал всего лишь год в качестве владельца франшизы НФЛ, не стеснялся выражать своё мнение и наиболее последовательно выступал за кардинальные изменения. «Джентльмены, пришло время понять, что мы не только в футбольном бизнесе. Мы также в развлекательном бизнесе. Если колледжи хотят придерживаться своим плохим правилам, пусть. Мы не должны следовать этому примеру. Черт с этими колледжами. Мы должны делать то, что лучше для нас, должны принять правила, которые придадут профессионалам впечатляющую индивидуальность и национальное значение. Посмотрим правде в глаза, мы в шоу-бизнесе. Если люди не покупают билеты, у нас вообще не будет бизнеса». После продолжительного обсуждения владельцы приняли, возможно, самое главное решение: Лига прекратила использовать правила студенческого футбола и начала разрабатывать собственный регламент. Уже на этом заседании были приняты первые изменения:1) Ворота с конечной линии поля перемещались на линию зачётной зоны (предложение Маршалла, поддержанное Халасом). Таким образом надеялись увеличить результативность. В течение сезона 1932 г. было реализовано всего лишь шесть ударов с поля (три филд-гола на счету Датча Кларка). При этом сэйфти было зафиксировано в семи случаях (восьми, если учитывать финальную игру). Ворота были перенесены назад только в 1974 г.2) Отменялось правило, предусматривающее использование паса с расстояния 5 ярдов от линии схватки (предложение Маршалла, поддержанное Халасом). Теперь разрешалось пасовать из любой точки из-за линии скримиджа (Правило Бронко Нагурски). Тренер Спартанцев Потси Кларк отреагировал на изменение: «Нагурски позволено бросать откуда угодно, так почему бы не сделать пас легальным!».3) Внедрялись на постоянной основе хэш-марки (в 10 ярдах от боковой линии): мяч в игру должен был вводится только с этих отметок или с пространства между ними. Это изменение также способствовало непредсказуемости игры. Поскольку при старом способе, в случае если мяч устанавливался вблизи одной из бровок, уж очень очевидным было в какую сторону пойдёт развитие атаки.4) Штраф за клиппинг (ряд действий с высоким риском нанесения травмы, под которыми в то время чаще всего подразумевались бросок через бедро и умышленное падение сзади на ноги сопернику, не владеющему мячом) увеличивался с 15 до 25 ярдов (предложение Дэвида Джонса, владельца Чикаго Кардиналс, поддержанное Бенни Фридманом, владельцем Бруклина).Было принято и ряд менее существенных изменений, например, тачбэк считался в случае, когда при панте мяч попадал в створ ворот противника, прежде чем его касался игрок любой из команд; сэйфти засчитывалось, когда мяч, который отбрасывался за линию ворот попадал в стойку и покидал пределы поля или вылетал в поле и возвращался атакующей командой в зачётку.Также ряд предложений отклонили. Например, идею Маршалла об отмене одноочковой реализации.
Забегая немного вперёд, отмечу, что изменения правил произвели желаемый эффект. В следующем сезоне количество ничьих сократилось вдвое (с 10 до 5), средняя результативность за игру возросла с 16,2 до 18,9 очков (почти на филд-гол).На встрече было принято ещё одно резонансное правило, которое, впрочем, не афишировалось: неофициальный запрет на подписание афроамериканских игроков. Инициатором запрета стал все тот же Джордж Престон Маршалл, которого, как считают даже историки Чикаго Бэарз, поддержал Джордж Халас. Как пишет Джефф Дэвис, биограф Халаса, в своей книге «Папа-медведь», Маршалл «призвал своих коллег-владельцев» осознать, что в разгар Депрессии, когда белые игроки остались без работы, подписание черных игроков будет плохим решением. «Мы начнём подписывать негров, когда Гарлем Глобтроттерс начнут подписывать белых», – ещё одно высказывание Маршалла. Естественно, никаких документов подписано не было. Только устная договорённость. Причём участники сделки никогда не признавали, что соглашение существовало.В первые 13 сезонов Лиги, афроамериканцы не были редкостью в составе команд НФЛ, а в некоторых – занимали лидирующие позиции. Достаточно вспомнить Фрица Полларда (который считается и первым чернокожим тренером), Поля Робсона, Бобби Маршала, Дюка Слэйтера, Джо Лилларда. В сезоне 1933 г. в составе команд НФЛ играли только два афроамериканца: Джо Лиллард (Чикаго Кардиналс) и Рэй Кемп (Питтсбург Пайрэтс), от которых избавились в течении сезона. Неофициальный запрет продержался до 1946 г., когда Лос-Анжелес Рэмс подписали двоих афроамериканцев. Но и после этого «старожилы» Лиги придерживались договорённости. Например, Грин-Бэй Пэкерз впервые ввели чернокожего игрока в состав в 1950 г. (после ухода Кёрли Лэмбо), Чикаго Бэарз – в 1952. Наиболее долго держались Вашингтон Редскинс (команда Маршалла), которые вынуждены были «сдаться» в 1962 г.Выступая перед прессой по итогам совещания, президент Лиги Джо Карр отметил: «Мы считаем, что преодолели преимущество, ранее удерживаемое защитой. Если мы сможем дать атакующим небольшое преимущество, это, несомненно, улучшит игру как для игроков, так и для зрителей». Но владельцы ещё не закончили переделывать НФЛ.8-9 июля 1933 г. состоялось ещё одно собрание НФЛ. На нем Лига пополнилась тремя новыми командами: Питтсбург Пайрэтс, Филадельфия Иглс и Цинциннати Редс. Стэйтен Айленд Стэплтон из-за финансовых проблем приостановили своё членство в организации на один год (к сожалению, франшиза больше не возродится). Таким образом, Лига расширилась до 10 команд.Джордж Маршалл (снова он!) призвал владельцев реорганизовать структуру Лиги, разделив команды на два дивизиона. По замыслу владельца Бостон Брэйвз (которые, кстати, сменили название перед новым чемпионатом), победители дивизионов в конце сезона должны разыграть звание чемпиона в титульной игре. Кроме того, Маршалл настаивал на стандартизации расписания, чтобы каждая команда проводила одинаковое количество матчей (это предложение будет реализовано только через четыре года).
В течение многих лет владельцы возражали против идеи разделения НФЛ на подразделения, но после успеха титульной игры 1932 г., пришло время сделать этот шаг. Восточный дивизион составили Бостон Редскинс, Бруклин Доджерс, Нью-Йорк Джайантс, Филадельфия Иглс, Питтсбург Пайрэтс; в Западный дивизион вошли Чикаго Бэарз, Чикаго Кардиналс, Цинциннати Редс, Грин-Бэй Пэкерз и Портсмут Спартанс. 17 декабря 1933 г. Медведи победили Гигантов 23:21 в первой официальной игре чемпионата НФЛ, предвестнике Супербоула.Возможность проведения матчей в помещении также заинтересовала президента и владельцев команд. Но, поскольку, в то время просто отсутствовали крытые арены, способные вместить футбольное поле стандартных размеров, от идеи пришлось отказаться до лучших времён. Матч между Чикаго и Портсмутом 1932 г. на Чикаго Стэйдиум так и останется единственной игрой под крышей до 1968 г., когда Хьюстон Ойлерз начнут играть в Астродоуме на постоянной основе.Можно сказать, что Лигу спасла серия счастливых случайностей. Правила и нововведения, рождённые отчаянием, открыли старой игре новые возможности, ознаменовав начало новой эры для Национальной футбольной лиги и для американского футбола в целом. С этого момента профессиональная лига, которая боролась за идентичность и часто играла вторую скрипку после студенческого спорта, начала уверенно подниматься и приобретать популярность, чтобы стать спортом № 1.В общем, выиграли все, кроме Спартанцев, которые стали только третьими, а через год будут проданы за 7952,08 долларов группе инвесторов во главе с Джорджем А. Ричардсом. Спартанцы покинут Портсмут и переедут в Детройт.
